Наверное, у меня ни за что не получится не страдать о жизни в моём уютненьком.
Я изо всех сил стараюсь заново вливаться в круг друзей, объяснять им, что же со мной происходило эти несколько месяцев и как так получилось, что меня все потеряли из виду. Я начала всё заново, и это совсем другая жизнь. И теперь я могу говорить об этом со своими друзьями. В пятницу я ходила с Дашей, Колей и некоторыми общими знакомыми в "Гарцующий дредноут". Коля потом прислал мне сообщение, что я выгляжу намного лучше, стройнее, бодрее и живее, чем раньше. Вечером, когда я вернулась домой, мы долго болтали по телефону с Леонидычем, и он сказал, что я разговариваю царственно, что ему весьма нравится. Мне ужасно стыдно за то, что я так давно не виделась с Леонидычем. У него очень странный характер, и я не могу сказать, что хотя бы когда-нибудь за одиннадцать лет нашей дружбы мне было с ним легко. Но. Но! У него есть черта, которой не хватает всем моим друзьям. Он никогда не бросал меня в беде, был ли зол, был ли обижен. Сейчас он относится ко мне крайне бережно и, если мы куда-то ходим вместе, провожает меня потом до дверей, хотя ему не по пути.
Вообще-то я чувствую себя хорошо. И радуюсь тому, что наконец сдвинулась с мёртвой точки. Что делаю что-то руками, довольна своей работой, путешествую, да в конце концов влюблена до бабочек в животе. Но сегодня я случайно залезла в вайбер и увидела "наши" с Димой смайлики с енотом и лисичкой, которые мы друг другу посылали каждый день. И даже поплакала. Немножко, минут пять. Сколько должно пройти времени, чтобы мне не больно было касаться темы моей прошлой замужней жизни? Прошло три месяца, а меня всё ещё иногда передёргивает от воспоминаний. На прошлой неделе мы подали на развод, тихо и мирно. Потом даже прогулялись немножко, и Дима отвёз меня домой. Но я всё ещё воспринимаю всё случившееся как предательство, за которое Диму и себя никогда, наверное, не прощу.
Зато теперь больше никаких условностей. Мне совершенно не хочется кокетничать, юлить или стараться понравиться. С Олегом я говорю прямо и без всяких там женских штучек. Олег говорит, что ему это крайне нравится, так как кокетство его в последнее время раздражает. Мы на связи двадцать четыре на семь, обсуждаем всё, что угодно, от постмодерна до вопросов телесности и тяги к смерти. Уже совсем скоро я буду рядом с ним, и я чувствую себя так, как будто у меня внутри зреет атомный взрыв, и вся моя неуёмная энергия высвободится наружу, когда я приземлюсь в Краснодаре и выйду из здания аэропорта. Я считала, что больше ни на что такое не способна, тем неожиданнее был тот факт, что я так втрескалась.
А ещё я вяжу шарфик.